|
 | |||||||||||
|
|
|
|||||||||||||
|
|
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Первая часть интервью - здесь JEEN: Андрей, каков по-вашему потенциал регионального сотрудничества в этой сфере? Совместное освоение трансграничных водных ресурсов – это реальность? А.М.: На мой взгляд, совместному освоению ТВР просто нет альтернативы. Ранее мы уже говорили о том, что противоречия между странами «верховья» и «низовья» обусловлены, прежде всего, тем, что орошаемое земледелие по выращиванию хлопка, полностью исчерпало имеющиеся водные ресурсы бассейна Аральского моря и продолжает наносить серьезнейший вред экологии региона. А энергетический потенциал водных ресурсов не освоен и на 10%. Однако ни одна из стран региона не способна самостоятельно, без соседей, осуществлять на своей территории крупные гидроэнергетические проекты. Этот тезис необходимо более подробно пояснить, потому что, для того, чтобы без соглашения с соседями построить крупную гидроэлектростанцию на трансграничной реке, необходимо несколько условий, которыми на данный момент не обладают ни Таджикистан, ни Киргизия. В частности, это:
То есть, при более благоприятных политических условиях акцент переговорного процесса сместится от запретов на строительство в сторону заключения многостороннего документа, определяющего режим реки Сырдарьи и Амударьи (р. Вахш впадает в Амударью) во время строительства, в период (он может занять до 10 лет) наполнения водохранилищ и после их ввода в строй. Пока же уровень личных взаимоотношений, который сложился, прежде всего, между лидерами Таджикистана, Узбекистана, по всей видимости, не позволяет продвигаться вперед. Придется подождать, так как в любом случае - альтернативы совместной, с обязательным участием всех пяти государств, реализации масштабных гидроэнергетических проектов не существует. JEEN: Андрей, каково ваше мнение относительно межгосударственных институциональных структур, действующих в рамках водной проблемы в ЦАР? Как они соотносятся с национальными интересами стран региона? В чем заключаются проблемы, с которыми эти структуры сталкиваются? А.М.: Институциональная проблема также является весьма острой в выработке механизмов совместного использования трансграничных водных ресурсов. Каждая из пяти стран преследует свои национальные интересы, которые вполне конкретизированы и прописаны в соответствующих программах национального развития. Что касается интересов обще региональных, то с одной стороны они вроде бы как ясны, однако до сих пор являются лишь содержанием политических деклараций. Какого-либо межгосударственного соглашения, в котором были бы четко сформулированы и перечислены региональные интересы, принимаемые всеми пятью странами и согласующиеся с национальными интересами каждой из них, на данный момент не существует. Как было сказано выше, 18.02.1992 года в Алма-Ате главами водохозяйственных структур пяти государств было подписано Соглашение о сов¬ местном управлении трансграничными водными ресурсами. В рамках этого соглашения создается МКВК Центральной Азии и исполнитель¬ные органы МКВК - Бассейновое водохозяйственное объединение (БВО) «Сырдарья» и БВО «Амударья». При этом также интересен факт, что принятая якобы «новая» структура управления трансграничными водными ресурсами немногим отличается от действовавшей на стыке 50-х и 60-х годов прошлого столетия советской системы «СредАзСовНарХоза». Названная структура сосредоточила в свое время в своих руках вопросы распределения воды между Киргизской, Узбекской, Таджикской, Туркменской ССР и Чимкентской областью Казахской ССР. Так что на самом деле нового-то не так уж и много. При этом специалисты, с которыми имеется возможность общаться, в кулуарах часто поясняют, что Узбекистан пытался и в советское время, пытается и сейчас сосредоточить бразды управления использования трансграничных водных ресурсов в своих руках. Поэтому деятельность МКВК постоянно сопровождают трения, упреки в отстаивании узбекских интересов и прочие дрязги, не способствующие решению существующих противоречий. Тем не менее, с точки зрения взаимодействия с иностранными донорами, созданная структура, по всей видимости, доказала свою пригодность. По крайней мере, по существующим оценкам за годы ее существования через нее, так или иначе, было освоено более 300 млн. долларов США. С точки зрения разрешения противоречий по поводу совместного использования трансграничных водных ресурсов ее эффективность – остается вопросом открытым. В 1993г. главы государств ЦА своим Решением создали Международный фонд спасения Арала (МФСА). Одновременно с ним создан Межгосударственный совет по проблемам бассейна Аральского моря (МГСА) и его исполнительный коми¬тет. Первое заседание МГСА состоялось 13.07.1993г. (Ташкент), последнее (шестое) - 27.02.1997г. (Алма-Ата), который после был объединен с МФСА. На последнем заседании по предложению Пре¬ зидента Казахстана Н.Назарбаева главами госу¬ дарств было принято решение о реорганизации струк¬туры МФСА, а МГСА и МФСА были объединены. Создание перечисленных структур, безусловно, способствовало предотвращению региональных водных конфликтов. Необходимо также отметить, что в большинстве своем состав данных структур определяют не политики, а «технари-профессионалы», которым даже в периоды маловодья удается разрешать сложнейшую ситуацию, и благодаря которым не произошло разрушения сложившейся в советское время системы межгосударственного вододеления. МФСА регулярно проводятся встречи и конференции при поддержке и активном участии международных доноров, в том числе и на самом высоком уровне. Однако к сожалению, несмотря на создание Международного фонда по спасению Арала, исполнительного комитета МФСА, Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии и громкие официальные заявления, каждая страна центрально-азиатского региона продолжает самостоятельно решать водные проблемы. Прошедший в апреле 2009 года в Алма-Ате саммит глав государств-учредителей МФСА, по сути, явился очередным тому подтверждением. На политическом уровне была в очередной раз задекларирована обеспокоенность умиранием Арала, однако по своему основному содержанию саммит еще больше обострил взаимоотношения между странами «верховья» и «низовья». В адрес указанных структур периодически звучат претензии, которые в основном заключаются в том, что:
А.М.: В Вашем вопросе, на мой взгляд, содержится некая подоплека в адрес стран «низовья», и, прежде всего в адрес Узбекистана, хотя данный вопрос Вы формулируете обезличенно. По всей видимости, данный вопрос связан с, как это окрестили в СМИ, «железнодорожной войной» между Душанбе и Ташкентом. Тем не менее, мне бы не хотелось нашим интервью добавить дополнительных «дровишек» в пламя ведущихся и наблюдаемых нами информационных войн вокруг использования трансграничных водных ресурсов. В этих информационных баталиях нет правых и виноватых – у каждой из сторон свои обоснованные аргументы, и в очередной раз перечислять их не имеет большого смысла. Моя позиция заключается в том, что я, во-первых, являюсь сторонником дальнейшего совместного освоения водно-энергетического потенциала региона, несущего большой интеграционный потенциал. Как было сказано выше, ни Таджикистан, ни Киргизия самостоятельно его освоить не в состоянии. Ни одно международное финансовое агентство не станет финансировать односторонние проекты с такими политическими рисками. Уповать на частный бизнес, или односторонние инвестиции со стороны будь то России, Китая или Европейского Союза, имеющими интересы в каждой из стран региона, тем более в условиях мирового финансового кризиса и уровня «благополучия» стран ЦА, так же не приходится. Проекты малой энергетики, в интересах одной - двух административно-территориальных единиц того или иного государства – о них еще говорить, возможно. По поводу них переговорные процессы идут, хотя и не так быстро. Но и тут нужно помнить, что речь идет о регионах с низкой платежеспособностью, сверхвысоким уровнем коррумпированности и иными технологическими и коммерческими рисками. А во-вторых, я солидарен с теми, кто считает, что дальнейшие попытки применения экстенсивных методов развития орошаемого земледелия, прежде всего в целях выращивания технических культур – прямой путь к эскалации водных конфликтов. Пожалуй соглашусь с тем, что по поводу нерационального использования водных ресурсов при орошении в Узбекистане, впрочем как и в Туркменистане, и чуть в меньшей степени в Казахстане существуют и должны существовать серьезные претензии. Однако если сравнить уровень состояния водно-хозяйственных комплексов стран региона, то необходимо сказать о том, что именно в Узбекистане, по сравнению, с иными странами региона в большей степени завершено создание государственной системы надзора за безопасностью плотин, наиболее полно разработана необходимая нормативно-правовая база для этого, разрабатываются и принимаются необходимые технические регламенты. Именно в Узбекистане наиболее серьезным образом относятся к разработке, а самое главное к выполнению общегосударственных Программ водосберегающих мероприятий, включающих совершенствование техники полива, реконструкцию магистральных и межхозяйственных оросительных каналов, внутрихозяйственных оросительных сетей. При этом дело не только в разном уровне экономического развития стран-соседей, а по всей видимости в том, что в большинстве из них доходы от коррумпированной экономики сопоставимы с национальными ВВП. Поэтому не стоит все списывать на бедность. JEEN: Могут ли постсоветские интеграционные структуры оказать влияние на решение водной проблемы в ЦАР? А.М.: В предыдущем интервью по поводу использования трансграничных вод мне уже доводилось говорить, что, к сожалению после приостановления Узбекистаном членства в ЕврАзЭС была упущена возможность довести до конца начатую еще в рамках Организации Центрально-Азиатского Союза (ОЦАС) работу по созданию Евразийского водно-энергетического консорциума. Почему это произошло? Это требует отдельного и весьма глубокого изучения. Возможно, Узбекистан с его точки зрения поступил прагматично, ибо государства вступают в союзы и находятся в них, если это дает им существенные преимущества в экономике и безопасности. Интеграционной риторики в рамках ЕврАзЭС, действительно, много, но вот конкретных выгод от членства в данной организации, тех выгод, которые оправдывали бы определенные издержки от неудобств пребывания в одной компании с не очень, скажем, богатыми соседями, по всей видимости, Узбекистаном приобретено было не очень. Возможно, к данному формату развитие ситуации в регионе еще заставит вернуться, тем более что уже сделанная работа в его рамках видится колоссальной. Стоит ли ее начинать с нуля в рамках какого-либо иного опять «нового» формата? Видится более разумным в данной ситуации легче исправить допущенные ошибки имеющейся интеграционной структуры. JEEN: Андрей, какова ваша оценка роли международных доноров? А.М.: На мой взгляд, данная роль является неоднозначной. С одной стороны, суммарный положительный эффект усилий международных организаций значителен. Благодаря целевым грантам и кредитам частично удалось предотвратить обвальную деградацию водохозяйственной структуры. Как неоценимый вклад можно также расценить внедрение компьютеризации и современных информационных технологий. При этом если изначально (в период реализации ПБАМ-1 – в 1994-1998 г.г.) зачастую консультантами ряда международных программ являлись «эксперты», чья квалификация вызывала откровенный скепсис у местных профессионалов, то в дальнейшем количество явных «прожектеров» в ходе реализации ПБАМ-2 уже значительно сократилось. Однако нельзя не заметить, что деятельность международных финансовых институтов умело совмещалась с определенными политическими рекомендациями и условиями. При этом ни один из проектов не предусматривал значительных инвестиций в разработку и освоение наукоемких технологий, реабилитацию производственных мощностей предприятий, которые в конечном итоге способствовали бы ускоренной модернизации водохозяйственной структуры. Программы международной помощи имели особо нескрываемый политический подтекст, как правило направленный на дискредитацию «колониальной политики Кремля». Мы об этот уже говорили на примере политизации проблем спасения Арала. Но дело не только в этом. А в том, что, зачастую необходимым условием предоставления кредитов международные финансовые организации выставляли необходимость проведения ускоренной приватизации и разгосударствления. При этом, если мировые производители зерна – США, Канада, Китай, а также хлопка (те же США и Китай), как были, так и продолжили ориентацию на крупномасштабный уровень земледелия и высокий уровень механизации, рекомендации для государств Средней Азии были направлены на уничтожение больших сельскохозяйственных производств. В результате производительность орошаемого земледелия резко упала, единая ирригационная система начала сыпаться на глазах, что к тому же совпало с резким снижением мировых цен на продукцию сельского хозяйства. Поэтому местные эксперты говорят, что открытость до этого не идеологизированного водохозяйственного комплекса региона способствовала, с одной стороны научно-техническому и технологическому движению вперед, но с другой – в определенной степени отразилась разрушительно на устойчивости водного хозяйства и орошаемого земледелия в целом, кроме того, способствовала политизации всего, что связано с трансграничными водными ресурсами. При этом, региональные эксперты отмечают, что международные доноры серьезным образом отличаются друг от друга и условно их можно подразделить на две большие группы:
JEEN: Какой вы видите роль России в разрешении водно-энергетических противоречий в ЦАР? Что Россия предпринимает на сегодняшний день? Какими ресурсами она располагает? А.М.: У России есть свои артикулированные интересы в Центральной Азии. К ним относится дальнейшая результативная интеграция в рамках СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС, ШОС; сохранение влияния на добычу энергоресурсов и их транспортировку по выгодным маршрутам; поддержка граждан РФ, проживающих в Центральной Азии. Однако на данный момент у многих создается впечатление, что Россия не принимает практически никакого участия в решении водных проблем Центральной Азии. Все спорные и конфликтные ситуации решаются с участием представителей программы развития ООН (ПРООН), Европейской экономической комиссии (ЕЭК), Американского агентства международного развития (ЮСАИД), Германским агентством по техническому сотрудничеству . Тем не менее, для России, учитывая ее существующие экономические и экологические связи со странами региона и его экосферой, ситуация в водно-энергетической сфере ЦАР не может быть безразличной. Многие внутренние проблемы России напрямую завязаны на регион, и поэтому она не может рассматриваться как внерегиональный игрок. В частности, нерешенность проблемы, нарастающая конфликтность ситуации может углубить социально-экономическую нестабильность в странах Центральной Азии, прямые военные столкновения, неконтролируемые миграционные потоки, нарастание экстремистской активности и так далее. События 2010 года в Кыргызстане это подтверждают. Именно поэтому Россия остается крайне заинтересованной в мирном разрешении указанных проблем и противоречий. Наиболее легкий вариант – сделать это за счет имеющихся у российской стороны наработок, сохранившихся еще со времен СССР. Эти наработки, а также разработанные готовые проекты, могут быть эффективно использованы в настоящей ситуации для сокращения доли поливных земель, капитальной реконструкции дренажной сети, применения прогрессивных технологий орошения, модернизации и строительства новых ГЭС. По всей видимости, уже давно назрела необходимость разработки совместной с Россией программы развития гидроэнергетики в Центральной Азии, как фактора региональной безопасности, которая может быть активно политически поддержана и в самом регионе, в частности, Казахстаном на первом этапе. Почему именно Казахстаном? Потому что он заинтересован в участии России в решении трансграничной проблемы реки Иртыш между Казахстаном и Китаем (река Иртыш имеет важное стратегическое значение и для России, однако многие эксперты указывают на то, что Китай делает все, чтобы к переговорам между Пекином и Астаной не подключилась и Москва). Необходимо отметить, что российские научные институты, включая Академию Наук, провели ряд переоценок и дополнительных исследований материалов, сохранившихся со времен Советского Союза, направленных на создание системы мер по эффективному восстановлению и поддержанию в надлежащем состоянии объектов гидротехнической и гидроэнергетической инфраструктуры. Российские специалисты находятся в данном случае в более выигрышном положении, чем их европейские, а тем более, заокеанские коллеги, так как большая часть действующих сейчас водозаборных, очистных, ирригационных и иных сооружений создавалась при непосредственном участии российских НИИ в советское время. Кроме этого, в России существуют апробированные на практике готовые проекты по улучшению ирригации, понимание комплекса необходимых мероприятий по экологическому восстановлению агроландшафтов в зоне орошаемого земледелия в Центральной Азии. Что важно в нынешней кризисной ситуации данные наработки уже не требуют дополнительной дорогостоящей разработки. В их числе: сокращение доли поливных земель, капитальную реконструкцию дренажной сети (увеличение густоты и глубины, сокращение фильтрации из магистральных каналов), применение прогрессивных технологий орошения, посадку растительности (пустынных кустарников – галофитов), препятствующих распространению песков, эрозионных процессов и засолению почвенного покрова. В настоящее время возможно участие России в решении проблем использования и охраны водных ресурсов в странах Центральной Азии по следующим некоторым направлениям:
Однако более активное участие России в освоении гидроэнергетического потенциала ЦА требует уже не только четкого системного понимания сути водно-энергетических региональных противоречий, но и более активного поиска возможных путей решения. Пока же в условиях недостатка лучше скоординированных и осознанных подходов в связке «государственные интересы – частный бизнес» Россия будет продолжать оставаться заложником противоречивых краткосрочных и узко-корпоративных интересов, как это случилось недавно, в треугольнике противоречий Москва-Ташкент-Душанбе при попытке реализации проекта по строительству Рогунской ГЭС. Откладывание же на неопределенный срок реализации гидроэнергетического потенциала региона будет продолжать приводить к тому, что весь комплекс «водных» проблем останется на уровне решения вопросов ежегодного водораспределения между странами «верховья» и «низовья», то есть удовлетворения потребностей орошаемого земледелия. То есть будет продолжать идти без участия России и в направлении дальнейшего углубления взрывоопасности региона, от благополучия в котором напрямую зависит экономика и безопасность России. JEEN: Андрей, и последний вопрос. Сотрудничество России с какими странами или организациями, как вам кажется, могло бы быть удачным? А.М.: Это очень интересный вопрос. Долгое время РФ являлась мировым лидером в гидроэнергетике. Выпускаемые в России (в СССР) гидротурбины, гидрогенераторы, энергетическое высоковольтное оборудование и иные головные агрегаты находились на уровне лучших мировых образцов, а по некоторым электромеханическим параметрам превосходили их. Однако в результате до конца непроработанной реформы электроэнергетики России случилось так, авария на Саяно-Шушенской ГЭС высветила все «прелести» нынешней системы управления российской гидроэнергетикой. Данная авария стала не «частным» случаем, она в ыявила системные ошибки управления российской энергетикой, полученные в результате реформы, о которых хорошо знают профильные специалисты. На фоне «успехов» наших реформ наши потенциальные конкурен¬ ты в Азии, США и Европе, предприняли беспрецедентные меры по раз¬ витию национальных энергетических комплексов:
Спасибо за интервью. Оно получилось достаточно длинным и далеко не всеобъемлющим. Буду рад продолжить дискуссии по поводу совместного использования трансграничных водных ресурсов ЦА и получить отзывы на интервью на свой адрес: m _ andrey 2004@ mail . ru JEEN: Андрей, спасибо за интервью Источник: http://j-een.com
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 Запрос занял 2.5888 сек |
